предложите идею, проголосуйтеОдин батюшка был людоедом. Приходит к нему человек на исповедь, а домой уже не возвращается. Приходит молодая пара венчаться и исчезает навеки. Приносят младенца покрестить – пропадает и младенец, и крестные родители. А просто батюшка их всех съедал. Только в посты все было благополучно, люди у него исповедовались, крестились, соборовались без всяких исчезновений. Благочинный, конечно, знал про эту батюшкину особенность, но всегда говорил, что заменить ему батюшку некем, зато как строго человек держит пост.
Оглавление
Парадоксальная ситуация сложилась в современном русском богословии, когда оно касается вопросов евхаристии. Даже в этой небольшой статье, не имеющей никакого реального значения, не приступив еще к изложению, приходится обосновывать, аргументировать и чуть ли не оправдываться в том, что святоотеческие размышления о Евхаристии не только имеют право на существование, но и полезны, а подчас необходимы.
Непонятно как, но к настоящему времени в богословствующем обществе выработалась система табуированных тематик и негласных правил, согласно которым говорить о евхаристии стало моветоном. В чем-то это схоже с пресловутым «еврейским вопросом»: если ты его затронул, то обязан высказаться о библейском народе только в превосходных степенях, даже Христа и пророков приходится цитировать с купюрами.
А если заговорил о Евхаристии - обязан петь панегирик католическому пресуществлению, забыв о собственных отцах. И как-то постепенно, потихонечку, полегонечку, в недрах современной мертворожденной схоластики незаметно затерялась святоотеческая мысль, что Евхаристия это Тайна такого калибра, которую если начнешь беспечно исследовать - сумасшедшим станешь. В святоотеческой терминологии - впадешь в прелесть.
Казалось бы, ну неужели нельзя пред Тайной просто смириться, не делая попыток поковыряться в ней? Всё необходимое отцами давным-давно сказано, а «всякое другое расследование и разузнавание есть порождение и пища самолюбия и гордости; это – узы и сети диавола, который, видя, как воля тех, которые внимают духовной жизни, сильна и крепка, покушается победить ум их такими любопытствами, чтоб таким образом овладеть и им и тою. Для этого он обыкновенно влагает в них мысли высокие, тонкие и изумляющие, особенно тем из них, которые остроумны и скоры на высокоумничанье. И они, увлекаясь удовольствием иметь и рассматривать такие высокие помыслы, забывают блюсти чистоту своего сердца и внимать смиренному о себе мудрованию и истинному самоумервщлению; и таким образом, будучи опутываемы узами гордости и самомнения, делают себе идола из своего ума, а вследствие того мало-помалу, сами того не чувствуя, вдаются в помысл, что не имеют уже более нужды в совете и вразумлении других, так как привыкли во всякой нужде прибегать к идолу собственного разумения и суждения» преп. Никодим Святогорец.
Рискуя навлечь на свою голову гнев самых-пресамых истинно православных богословов, заслуженных и не очень, в сане и без сана, автор имеет самоубийственную смелость утверждать, что церковный народ сейчас как никогда нуждается в кратком, ясном и простом святоотеческом понимании великого Таинства. Которое усилиями многих, прямо на наших глазах, превращается в дурную магико-алхимическую процедуру грубого натуралистического понимания антропофага.
Вообще, краткость и ясность всегда сопровождают истину, потому что спастись должны не только огромноголовые богoсловы, но и бабушки в платочках. Особенно автор утвердился в достоинствах краткости и ясности после прочтения некоторых работ проф. В. Я. Малахова.
Следует отметить важный момент. Кто бы и когда ни говорил о евхаристии, все решительно утверждают, что хлеб и вино есть истинные Тело и Кровь Христа. Consensus patrum свидетельствует об этом бескомпромиссно, нет ни одного святого отца, который думал бы иначе. Никто и никогда в этом не сомневался. Разногласия начинаются в момент постановки вопроса, что это значит: хлеб и вино есть истинные Тело и Кровь? Это что (да простит меня благочестивый читатель), натуральное мясо Христа?
«...раз, когда мне случилось переводить вслух рассуждения некоторых римских богословов в их полемике против протестантов, один благочестивый, хотя и не ученый священник, бывший при том, воскликнул в благочестивом ужасе: «Господи, что же это они говорят такое? Они, кажется, принимают Тело Христово за мясо Христово?» А. С. Хомяков. Сочинения в двух томах. Т. 2. Работы по богословию. М., 1994. С. 100.
Известны случаи отказа от причастия, когда человек приходил в ужас от необходимости съесть человеческое мясо и выпить человеческую кровь, бывали случаи обмороков. Во времена гонений римская империя казнила христиан в том числе за каннибализм. И митрополит Вениамин Федченков предупреждает: «Боже сохрани предаваться здесь мечтательному воображению физического воззрения на святые тайны. Здесь все духовно, все сверхъестественно, все Божественно». Святые отцы древности вопрос «что это значит» в основном обходили молчанием. Но некоторые, их немного, но они есть, давали ответ. Давали, думается, по простой причине – потому что находились те, кто спрашивал. И отцы сформулировали свою точку зрения. Кстати, совершенно единогласную.
Задумаемся: кто еще, кроме святых, формулировал свою точку зрения по этой проблеме? Как мы сейчас увидим, этот вопрос окажется очень полезным, потому что ответ получится крайне любопытным. Вы будете смеяться, но это были богословы. Богословы не в смысле боговидцы, а работники богословской науки, профессионально и подчас многосторонне образованные специалисты, закончившие соответствующие учебные заведения, защитившие диссертации, профессора, знатоки философии и экзегетики, мастера логики и схоластики.
Таким образом, при всеобщей святоотеческой настроенности крайне осторожного подхода к осмыслению нашей главной святыни и Тайны, имеют место быть сформулированными две точки зрения. Одна из них принадлежит святым, а другая богословам. И это очень важно, и на это ой как стoит обратить внимание. Ниже мы увидим, чтo это были за богословы.
Все происходит по старому, оскомину уже набившему сценарию. Подобно тому, как это было ранее с «противостоянием» науки и религии (или эволюционизма и креационизма), нам пытаются навязать ложную дилемму: выбор между либо протестантским, либо католическим пониманием Евхаристии. Как будто у нас своего нету, и вообще мы не истинная Церковь.
Несомненно, протестантская евхаристология с любой точки зрения настолько ущербна и опасна, что назвать ее еретической - еще и мало будет. Но по каким причинам я внезапно стал обязанным исповедать позднейшее учение отпавшей римской церкви? Учение, которое даже чисто внешне подозрительно, как упразднившее причастие Крови? Почему об этом никто не говорит, об этом же надо кричать на всех перекрестках, во всех православных учебных заведениях и СМИ? Вместо этого нам на все лады твердят о несторианской ереси протестантов, безмятежно зачисляя в их компанию всех тех, кто не согласен с католиками.
А православие-то где? Почему я должен разбираться с богословскими фантазиями всесторонне уважаемых мною, но инославных христиан?
В истории западных церквей попытки объяснения Таинства Евхаристии неоднократно имели место, и каждый раз они заканчивались плачевно. Все многообразие полуеретических уклонений и еретических взглядов можно свести к двум принципиальным (и вполне ошибочным) концепциям. Вначале о великом святоотеческом принципе тайны евхаристии забыли отпавшие от вселенской церкви католики, а вслед за ними (логически, а не исторически), в пику им, протестанты. С них и начнем, их ересь попроще.
Почему именно против лютеран, а не против баптистов? Или против каких-нибудь еще протестантов? Из всех реформаторских течений только лютеране (и некоторые евангельские христиане) сохранили хоть какое-то, пусть поврежденное, понимание Таинства Причастия и хоть какое-то, пусть и секуляризированное, понятие о Теле Христовом, - поэтому с ними имеет смысл разговаривать на эту тему.
Остальные протестанты устами учебника Догматики ВСЕХБ заявили, что «Мы не признаем таинства превращения хлеба в Тело Христа и виноградного вина в Кровь Спасителя, и того, что верующие якобы вкушают не хлеб и вино, но истинное Тело и Кровь Христа», это «…трапеза воспоминания».
Православных подобными заявлениями не удивишь, мы знаем, что так было еще во времена Христа и так будет до времен антихриста. Когда Христос сказал «ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне» - многие соблазнились и отошли. Но Христос не бросился увещевать отошедших - дескать, понимайте символически, а не буквально – но обратился с жестким вопросом к оставшимся ученикам: «Не хотите ли и вы отойти?» Ну, отошли протестанты (кроме лютеран) - что с ними можно обсуждать?
Такие отошедшие похожи на человека, который видит в пустыне умирающего от жажды путника и, радушно подойдя к нему, начинает рассказывать умирающему о пользе воды. Три часа он говорит о том, какие замечательные свойства у воды, о том, что без воды не может быть жизни, о том, что надо бороться за чистоту источников и водоемов… А затем уходит, так и не дав жаждущему ни капли воды. «Разве ты еще хочешь пить? Разве недостаточно тебе «хороших вестей о воде»? Хочешь саму воду? Но у нас ее как раз и нет. Мы пьем «символ воды», мы даем людям «воспоминание о воде». Это только невежественные православные и католики считают, что жидкость в их литургических сосудах действительно есть Вода Жизни, Кровь Христа. А мы считаем, что вода – это слова Христа. Эти слова мы тебе и пересказали. Почему же ты еще хочешь пить?! Ты же слышал: «Единственное, что может спасти человека – Евангелие, радостная весть о спасении через Иисуса Христа и искупление на Голгофе. Задача Церкви – проповедь Евангелия, слышание которого открывает людям путь ко спасению». Понял? Задача Церкви – проповедь Евангелия, а совсем не Причастие Телу и Крови Христа. Ты понял, что «слышание открывает людям путь ко спасению», а совсем не соединение с Богочеловеком? Ну что, тебе расхотелось пить? И если тут рядом будет проходить православный священник с Чашей – смотри, ни в коем случае не пей из нее!» (протодиакон, проф. Андрей Вячеславович Кураев, «Протестантам о православии», глава 10 «Была ли Тайная вечеря последней?»).
Поэтому мы обращаемся к лютеранам и говорим с ними, как с сохранившими немалую часть Истины. Может быть, Божьей помощью удастся эту часть восполнить.
Лютер был тверд и непреклонен в своем противостоянии всем, кто отрицал, что слова Христова установления действительно осуществляют присутствие Тела и Крови Христовых в Таинстве, и что все причастники действительно устами вкушают Его Тело и пьют Его Кровь. Незадолго до своей смерти Лютер писал с великим пылом и страстью: «Я резко осуждаю … всех, кто не будет веровать в то, что хлеб Господень в Святом Причастии является Его истинным и сущим Телом, которое безбожники или иуды принимают устами так же, как это делал Св. Петр и все [другие] святые. [Я говорю, что] тот, кто не будет веровать в это, пусть оставит меня и не надеется ни на какое общение со мной, и это не подлежит пересмотру [таково мое мнение, которого я не собираюсь изменять]" (ФС, Детальное изложение, VII, стр. 33; см. также WA, 54, 155-156).
Современные лютеране и некоторые евангелические протестанты веруют, что поскольку Христос сказал «сие есть Тело Мое» и «сие есть Кровь моя», то это так и есть, и больше никак, и сомневаться в этом не следует, так как это - Его обетование.
Так же веруем и мы, православные.
Они считают, что «…вне празднования Причастия хлеб – не более чем хлеб, а вино – не более чем вино» («Der Bote» 1/2005, Архиепископ, д-р теол. Георг Кречмар, Годеке фон Бремен, пастор, преподаватель Теологической семинарии).
Для обоснования этого тезиса придётся допустить, что Христос то присутствует в Дарах, то покидает их. И после окончания Евхаристии, остающиеся хлеб и вино можно хоть в помойное ведро выливать. Хорошо уже то, что современные лютеране так не делают.
Но поскольку Господь дал нам хлеб и вино и благословил их, чтобы вкушать, мы должны достойно обходиться с ними после богослужения. В нашей Церкви есть общины, где благословленный хлеб и благословленное вино преподают больным прихожанам, которые не могут приходить на богослужения.
В тех общинах, где такая традиция не существует, пастору следует обращать внимание, чтобы оставалось как можно меньше хлеба и вина. Оставшееся вино выпивает пастор; он может также просить об этом и других прихожан. Если в общине в качестве хлеба используются облатки, то их можно без колебаний переложить в сосуд для хранения и использовать на следующем богослужении с Причастием. Если используется обычный хлеб, то его нужно доесть. Ни выкидывать, ни брать домой оставшийся после Причастия хлеб не следует. В том случае, когда остается много хлеба, пастору необходимо обратиться за помощью к другим прихожанам. Наш Господь Иисус Христос дал нам их для Евхаристии. Потому нам следует обращаться с этими дарами с подобающим уважением.
Хотя лютеране и признают реальное присутствие Христа в Евхаристии, но, отвергая пресуществление, они утверждают «импанацию» – временное сосуществование (consubstantiatio) хлеба и вина с Телом и Кровью Господа. Таким образом, лютеране повинны в ереси Нестория (см. http://missionary.su/theology/hairesis.htm в нескольких местах текста).
Казалось бы, что неясного в позиции Вселенской Церкви, сформулированной в начале VIII века: «Если же ты отыскиваешь способ , которым это происходит, то тебе достаточно услышать, что - с помощью Святого Духа: так же как Святым Духом Господь для Себя и в Себе осуществил плоть от святой Богородицы; и больше мы ничего не знаем , за исключением того, что слово Божие - истинно, и действенно, и всемогуще, а способ – неисследим»?
Ан нет, католичество заявляет: «Нет никакого иного способа , через который Тело Христово могло бы появиться в Таинстве, кроме превращения хлеба в Тело. Итак, если что-то произошло через превращение, это уже не то, чем оно было до этого. Действительность Тела Христова в Таинстве требует, чтобы вещества хлеба уже не было после освящения».
Ну вот кому объясняли, что способ неисследим? Пушкину? Или папе римскому? Грамотные же люди, могли бы поинтересоваться, утверждалось ли Церковью что-либо положительное об этом, а если да, то что именно. Давайте вместе вспомним об этом.
Около IX века в недрах схоластического богословия (существовавшего тогда только на западе) появилась совершенно новая, прежде неизвестная Церкви идея. Столп западной схоластики Фома Аквинский выразил эту новую идею следующим образом: «Нет никакого иного способа, через который Тело Христово могло бы появиться в Таинстве, кроме превращения хлеба в Тело. Итак, если что-то произошло через превращение, это уже не то, чем оно было до этого. Действительность Тела Христова в Таинстве требует, чтобы вещества хлеба уже не было после освящения». Окончательно новое учение оформилось в XVI веке, когда Тридентский собор римо-католической церкви принял соответствующий догмат: «через благословение хлеба и вина сущность хлеба целиком изменяется в сущность плоти Христовой, а сущность вина - в сущность Его крови». В этом виде учение о пресуществлении проповедуется католической церковью и поныне.
Если концепция отцов ни о каком изменении хлеба и вина не говорит, концепция римо-католической церкви утверждает прямо обратное. Итак, в католическом таинстве евхаристии уже нет хлеба и нет вина, они «исчезают», потому что «превратились» в Тело и Кровь Христовы. Которые мы «под видом хлеба и вина», то есть в сопровождении обмана чувств, когда видно одно, в то время как там другое, благополучно потребляем.
Это новое учение нескоро проникло к нам. До XV века, то есть ни много ни мало, как полторы тысячи лет, православный восток не знал его. И только с XV века сначала намеки, а потом и вполне определенные высказывания, мы встречаем у греков. Официальное признание этой идеи, которая получила название транссубстанциацио, т.е. пресуществление, встречается у греков только в XVII веке. Причем на соборах первой половины XVII века, на которых обсуждались в том числе проблемы евхаристии, о пресуществлении мы не знаем. И только уже в самом конце XVII века, на соборе 1691 года, концепция пресуществления решительно названа православной концепцией, вплоть до анафематствования всех несогласных с этим. Так сначала термин «пресуществление», а за ним и сама концепция, постепенно проникла в греческие церкви, а затем, естественно, пришла и к нам в Россию. Не в малой степени этому способствовали и католические учебники, проникшие в русскую православную церковь через Киевскую семинарию, и то странное и страшное время, когда в духовных школах России был запрещен греческий язык, язык святоотеческого наследия, а богословие преподавали только на латыни (мертвом языке, не имеющий своего носителя, любое слово толкуй как душе угодно).
Простодушные славяне сформулировали это новое учение о пресуществлении с присущей им прямотой. В «Исповедании православной веры», которое принадлежит в изначальной редакции Киевскому митрополиту Петру Могиле, мы читаем: «Поелику человеческая природа отвращается от ядения невареного мяса, а между тем надобно было, чтоб через принятие Тела и Крови Христовых человек соединился со Христом, то, чтобы гнушающийся таким явством человек не отвергнулся сего соединения, Бог по снисхождению Своему, Собственную Плоть и Кровь Свою дает верующим в пищу и питие под прикрытием хлеба и вина». То есть: нам предлагается концепция докетизма в её чистом и незамутненном виде. И утверждается, что в евхаристии происходит «ядение невареного мяса». И так в такой форме у нас всё и опубликовано, любой может взять и прочесть.
Было бы опрометчиво не учитывать, что в VIII веке в Европу проникла и приобрела популярность алхимия Арабского Востока. Фома Аквинский дал свою формулировку пресуществления в XIII веке, когда алхимия прочно завоевала умы и сердца передовой интеллигенции того времени. Идея Аквината была догматизирована в XVI веке, во время второго расцвета алхимии в эпоху Возрождения. Своей главной задачей в узком смысле алхимики считали превращение (трансмутацию) неблагородных металлов в благородные с помощью воображаемого вещества или идеи (философского камня), а в широком – изучение и построение систем трансформации как физических предметов или человеческого организма, так и духовных начал.
Если заняться подстановками: свинец – это хлеб, золото – это Тело, философский камень – это Св. Дух, то получим достоверную картину заимствования религиозной идеи из культурного и естественно-научного окружения эпохи, не говоря уже о прямом заимствовании терминологии.
Мягко говоря, возникают обоснованные сомнения не то что даже в богодухновенности, но и в простой самостоятельности концепции пресуществления: сомнения, от которых трудно отказаться на разумных основаниях.
«О Таинстве Пресвятой Троицы, святейшей Евхаристии и о прочих - того, что не открыто в святом Божием слове и что открыто, но понять не можешь, любопытно не испытывай, чтобы не впасть в сеть диавольскую, не запутаться в ней так, что вырваться из нее не сможешь, и не погибнуть. Ибо что требует одной веры и превосходит наш разум, то испытывать очень опасно. Берегись испытывать то, что выше тебя. Веруй во все так, как верует святая Церковь. Это путь безопасный» святитель Тихон (Задонский) епископ Воронежский .
Как же верует святая церковь? Послушаем голос её столпов, отцов и святых.
О чем говорят отцы? В принципе, об интуитивно понятных, естественных и не вызывающих сомнения или возражения, вещах. О том, что по сравнению с Богом, который Один есть Дух, остальная тварная природа единосущна между собой. У неё единая сущность - материальная. Исключения: (1) человек, причастный и духовному и вещественному, и (2) Спаситель, соблаговоливший халкидонски соединиться с человеческим естеством.
К сожалению, богословие материи в православии не назовешь развитым разделом богомыслия (а может быть не назовешь к счастью - ибо заболтать не успели, как заболтали многое). Но вот что известно, и известно достоверно. Материя как минимум способна быть духоносной - ибо мы, человеки, несем в себе дух, а живем во плоти. Но этого мало: материя способна быть не только духоносной, она способна на большее, много большее. Сам Бог Господь всяческих неложно воплотился в сотворенном Им мире! Воплотился и вочеловечился, т.е. принял на себя всего человека, чтобы спасти его всего: не только душу, но и тело, материю - вспомним свойства спасенного Тела Христова, оставшегося вполне материальным после Его славного воскресения. Господь Бог воплотился, соединился с материей тварной, материей Им же Самим созданной Вселенной. И это значит, что материя способна быть не только духоносной , но и богоносной. И это важно. Проследуем далее.
И наконец «Если же ты отыскиваешь способ, которым это происходит, то тебе достаточно услышать, что - с помощью Святого Духа: так же как Святым Духом Господь для Себя и в Себе осуществил плоть от святой Богородицы; и больше мы ничего не знаем, за исключением того, что слово Божие - истинно, и действенно, и всемогуще, а способ – неисследим» преподобный Иоанн Дамаскин.
Вникнем в суть святоотеческой позиции. Православие решительно утверждает две вещи:
Допустим, меня спрашивают: «Как рождаются мысли»? Не умея объяснить этого, я беспомощно говорю: «Происходит нечто подобное тому, что и при рождении детей - появляется то, чего во вселенной раньше не было. В обоих случая происходит некий таинственный процесс творчества».
Спрашивается, в своем ответе я где-нибудь покусился на раскрытие тайны возникновения мысли? Нет. Я всего лишь указал на родственную, как мне показалось, тайну возникновения личности, о которой мы точно так же ничего сказать не можем. Все дело только в том, ошибся ли я, рассматривая эти тайны как родственные (или даже как одну и ту же тайну творчества), или не ошибся.
Как видим, православие твердо отказывается от дерзновенных попыток разузнать способ преложения хлеба и вина в Тело и Кровь, указывая, что это величайшая из тайн – ни что иное, как тайна боговоплощения. «Ум должен соблюдать меру познания, чтобы не погибнуть» преп. Каллист Катафигиот.
Католики мечтают, что священник имеет полномочия повторить Тайную вечерю. Это, конечно, абсурд, - она неповторима. Протестанты думают, что поскольку повторить Тайную вечерю невозможно, то со времен сионской горницы совершается только символическая трапеза воспоминания – в этом их проблема нечувствия Бога.
Мы, православные, просто участвуем в той же самой вечере с нашим Господом и принимаем из рук Его тот же самый хлеб и то же самое вино.
Св. Филарет Московский: «Мне кажется, Отец Ректор, в словах: сие есть Тело Мое, за вы ломимое, сказанных на все времена, дондеже приидет Господь, заключается мысль о всегдашнем продолжении и возобновлении одной и той же жертвы, так как и Тело Христово есть только одно».
Господь говорит, протягивая хлеб и Чашу: «Приимите, ядите: сие есть Тело Мое, еже за вы ломимое, во оставление грехов. Пийте от Нея вси: сия есть Кровь Моя Нового Завета, яже за вы и за многия изливаемая, во оставление грехов». Неужели православный посмеет считать, что при этих словах Христос раздвоился и раздает нам… что?! Невареную человечину без хлеба? Насколько же deficiente надо быть, чтобы так думать?
см. http://azbyka.ru/religii/konfessii/Kuraev_Protestantam_10g-all.shtml
В чем правы лютеране? «Неслитно, неизменно». В чем лютеране ошиблись? Забыли про «нераздельно и неразлучно». И стали несторианами.
В чем правы католики? «Неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно». В чем они ошиблись? С разгона «проскочили» халкидонский догмат дальше, забыв святоотеческие предупреждения, и начали объяснять, как именно происходит преложение. И стали афтартодокетами.
Только мы, православные, преемники восточной части Вселенской Церкви, знаем и помним неповрежденную истину боговоплощения и возобновляющейся бескровной (!) Жертвы.
Возникает закономерный вопрос. В чем дело, почему инославные столь единодушно, хотя и по-разному, воюют с халкидонским догматом? Между тем, все просто.
Широко распространено (и тщательно культивируется) заблуждение, что якобы тело из плоти и крови не может быть святым. Ряд инославных и иноверных религиозных концепций связывают со святостью именно бесплотную душу, а материю относят к низшей, принципиально греховной, составляющей человека. Эта логика изобретена сатаной, который страшно гордится тем, что он – дух; ведь любимая мысль сатаны заключается в том, что духовное равно хорошему. Разумеется, это не так: идея о том, что быть материальным – значит быть несвятым, это идея дьявольская.
Господь и Спаситель наш посрамил врага, приняв на Себя не только тварную человеческую душу, но и материальное тело, показав Своим преславным воскресением, что материя может быть не только святой, освященной, но даже и богоносной.
Понятно, что сатане такой поворот событий пришелся сильно не по вкусу, и с тех пор догмат боговоплощения, центральный догмат нашего спасения (ибо что не воспринято, то не спасено), является основной мишенью дьявола. В нашем случае: искусственно, вопреки святым отцам и здравому смыслу, в богословии насаждается идея о мнимой невозможности халкидонского осмысления евхаристологии.
Спаситель сказал: «ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную», а люди заспорили между собой: «как Он может дать нам есть Плоть Свою?» «какие странные слова! кто может это слушать?» и «с этого времени многие из учеников Его отошли от Него и уже не ходили с Ним». И в этом тоже состоит обоснованная надежда лукавого, ибо многие, действительно, отойдут и уже отошли – те, кто воспринимают слова Спасителя о ядении Плоти и питии Крови в грубом физическом понимании.
Но мы, православные, знаем, что «Боговоплощение - смысл и цель бытия всех сотворенных существ. Все существа сотворены с тем намерением, чтобы как можно полнее, преизряднее воплотить в себе Бога Слово, обожиться, сопричаститься Слову и стать едино с Ним. Поэтому и все создано Им и ради Него» (Подвижнические и богословские главы 2, 53 // Собрание творений преподобного Иустина (Поповича). Т. 1. Перевод с сербского. М., 2004. С. 100).
. Православное догматическое богословие, том 2.").
Может быть, кому-то эта статья покажется излишне сложной и ненужной. Возразим. «Никому не позволено в христианстве быть вовсе не ученым и оставаться невеждой. Сам Господь не нарек ли Себя Учителем и Своих последователей учениками? Неужели это праздные имена, ничего не значащие? И зачем послал Господь в мир Апостолов? - Прежде всего учить все народы: шедше, научите вся языки... Если ты не хочешь учить и вразумлять себя в христианстве, то ты не ученик и не последователь Христа, - не для тебя посланы Апостолы, - ты не то, чем были все христиане с самого начала христианства; я не знаю, что ты такое и что с тобой будет». Так говорил наш святой митрополит Филарет Московский†1867.
В чем корень проблемы правильного, халкидонского осмысления евхаристологии? Как обычно, в боговоплощении и свободе воли. С одной стороны – алхимическая философия, инославные богословы и римский прелат. С другой – православные столпы и святые, богословы восточной церкви.
«Отвергнем искренно и решительно те гибельные учения, которые Церковь будет поражать анафемою во спасение наше. Если мы и всегда отвергали их, то утвердимся голосом Церкви в отвержении их. Духовная свобода, легкость, сила, которые мы непременно ощутим в себе, засвидетельствуют пред нами правильность церковного действия и истину возвещаемого ею учения» святой епископ Игнатий Брянчанинов, «Спасутся ли католики».
«Не хочу входить в суждение: спасутся ли католики,
Каков твой выбор, читатель, миссионер и катехизатор? И не говори потом, что тебя не предупредили. Чьё слово ты понесешь своему народу? К кому примкнешь?
«Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч» (Мф. 10, 34). Так сказал Господь. И стыдно было бы не обратить на Его слова внимание.
На этом конец статьи и Богу слава.
Один из наших выдающихся литургистов проф. Успенский, писал: «…церковное сознание принимало евхаристический хлеб и чашу как истинные Тело и Кровь Христову, но при этом не исключало их естественной природы, и словами преложив духом твоим святым Златоуст только указывал на восполнение этих даров божественной благодатью, так что хлеб становился уже свободен от наименования хлебом, но стал достоин имени Тела Господня, хотя природа хлеба в нем осталась».
Прот. Василий Зеньковский: «Хлеб остается тем же, каким был, и эмпирически и метафизически, но в нем после освящения мы имеем уже Плоть Христову, а в вине – кровь Христову».
Прот. Иоанн Мейендорф: «Византийцы не считали, что в таинстве евхаристии субстанция хлеба каким-то образом превращается в иную субстанцию, Тело Христово, но видели в этом хлебе тип, то есть образец, или отпечаток человечности, нашей человечности, которая изменилась в преображенную человечность Христову».
Автор «Основ православия» прот. Фома Хопко: «Итак, хлеб евхаристии есть Плоть Христова, а Плоть Христова есть евхаристический хлеб, обе они соединяются в одно. В православной терминологии слово «символически» значит именно это – соединенные воедино…».
Декан теологического факультета профессор Христус Вулгарис: «Вкушение Его Плоти и Его Крови, хотя и реальное ядение и питие - не естественные, а духовные. Идея, принятая всей святоотеческой традицией».
Румынский священник профессор Виорель Ионица: «Православные и лютеране вместе отрицают католическое учение о пресуществлении».
Кроме уже упомянутых, православное учение о евхаристии как о преложении евхаристических даров, изложенное в этой статье, сформировали и прокомментировали: свт. Иоанн Златоуст, евхаристического богословие которого занимает особое место в святоотеческом наследии и которого по праву называют «евхаристическим учителем»; святой Игнатий Богоносец (впервые называет это таинство Евхаристией); святой Иустин Мученик; святой Ириней Лионский; святитель Амвросий Медиоланский; святитель Кирилл Иерусалимский; святитель Афанасий Великий; святитель Василий Великий; святитель Григорий Нисский; блаженный Феодорит Кирский; преподобный Ефрем Сирин; преподобный Максим Исповедник; преподобный Иоанн Дамаскин; святой Иларий Пиктавийский; Евсевий Эммеский; Николай Кавасила; святитель Филарет (Дроздов); святой Иоанн Кронштадтский; митр. Макарий (Булгаков); протоиерей Сергий Булгаков; архимандрит Киприан (Керн); протопресвитер Николай Афанасьев; архиепископ Филарет Черниговский; профессор, доцент МДА Сарычев В.Д.; архиепископ Михаил (Мудьюгин); Патриарх Сергий Старогородский; протоиерей Ливерий Воронов; митрополит Иоанн (Зизиулас); епископ Иларион (Алфеев); видный греческий православный философ, богослов и писатель проф. Христос Яннарас; проф. МДА Е. Голубинский (кстати, в совершенстве знающий греческий язык), священник, профессор и декан Свято-Владимирской православной богословской семинарии в Крествуде Джон Эриксон; засл. проф. МДАиС Осипов А.И., преп. МДА Зайцев А.А.; богослов, преподаватель Свято-Сергиевского православного богословского института в Париже Павел Евдокимов; патролог ПСТГУ и ГУГН Алексей Фокин, немецкий профессор , бывший протестант, перешедший в православие, и другие.
Вы всё ещё веруете в католическое пресуществление? Тогда отчитайтесь в вашей вере и поясните:
и электроны. При квантовом переходе выделяются и поглощаются одни и те же фотоны. Уже сейчас без проблем можно перестроить ядро свинца Pb (82/208-202) в ядро Au (79/197) именно в силу их принципиального единосущия. О каком «пресуществлении» может идти речь вообще, когда сущность всего материального одна и та же? Это же катахреза! Ну нельзя же быть настолько малограмотным, как же не стыдно? за прекрасный шаблон.
